– Ты меня убедил, Удаджалак. Но что поделаешь, если я не люблю смотреть в пропасть? Это все чертовы штучки, – ответил боцман, заключив свои рассуждения сочным матросским словцом.

– У меня есть славная идея, боцман! – громко воскликнул Томек. – Зажмурьте покрепче глаза, и вы перестанете видеть пропасть.

– Действительно, неплохая идея, но что будет, если я случайно вздремну и свалюсь с седла? А впрочем, не беда, если в детском возрасте я переболел корью, значит, и теперь как-нибудь переберусь через эти паршивые хребты.

– Браво, боцман! Вы еще полюбите такие путешествия!

– Если я полюбил такого дерзкого шалуна, как ты, то, возможно, когда-нибудь полюблю и горы. Хотя с этим придется еще подождать.

А тропинка вела все выше и выше. В тени отвесных скал было очень холодно, но как только они выезжали на открытое место, солнце начинало сильно припекать. К величайшей радости боцмана, караван через несколько часов тяжелого пути добрался наконец до перевала. Это был знаменитый перевал Зоджи, ведущий прямо на север. На вершине перевала Пандит Давасарман сделал короткий привал, чтобы дать возможность передохнуть измученным животным.

Из-под ледника, находившегося на расстоянии всего лишь около трехсот метров от места отдыха, пробивался быстрый ручей, который здесь, на перевале терял разгон и даже слегка извивался, чтобы несколько дальше снова превратиться в пенистый, бурный, бьющий о каменные пороги поток. Во время зимних вьюг, которые случаются здесь на протяжении ряда месяцев, перевал был недоступен и даже опасен для людей и животных. Об этом красноречиво свидетельствовали белевшие на солнце скелеты мулов и небольшое кладбище, сложенное из каменных плит. Отдыху мешал непрерывно дующий порывистый ветер.

– Ничего себе поездочка! В городе началось все с убийства, а в горах уже в самом начале пути нас встречают скелеты животных и вот это кладбище, – сердито проворчал моряк.

– Перестань стонать, боцман, лучше посмотри назад, – воскликнул Вильмовский.

С высоты перевала как на ладони виднелась тихая, зеленая долина Кашмира. Вспомнив одуряющий запах цветов, гондолы на каналах и песни красивых девушек, боцман улыбнулся. Но тут же тоскливо повернул голову к северу, где простиралось недоступное, пустынное плато.

С перевала Зоджи можно было видеть то различие, которое существует между южной и северной частями страны. Западный хребет Гималаев является естественной границей, отделяющей растительный мир Кашмира от Ладакха, Индии от Тибетского нагорья. Перевал делит Кашмир на две части, каждая из которых имеет свой климат и даже население, совершенно различных культур. К югу от хребта, среди живописных, хорошо увлажненных долин живут арии – индуисты и магометане. К северу – простирается суровое, пустынное нагорье – страна монголов-буддистов. Несмотря на то, что в политическом отношении Ладакх входит в состав Кашмира, фактически он тесно связан в географическом смысле с Тибетом. Ладакх – это преддверие Тибета.

Сразу же за перевалом Зоджи путешественникам пришлось пережить весьма тревожные минуты. Из-за каменных стен показался караван, направлявшийся им навстречу. Раздались крики погонщиков. Оба каравана немедленно остановились. Погонщики каравана, поднимавшегося на перевал, втиснулись вместе с лошадьми в небольшие ниши в отвесной скальной стене, чтобы дать возможность пройти каравану, спускавшемуся вниз. И только после этого Пандит Давасарман дал приказ своему каравану идти вперед.

Когда караван проходил мимо встречного, стоявшего в нишах каменной стены, пот покрыл лица путешественников и даже погонщиков, привыкших к таким событиям. Лошади почти касались друг друга боками, в испуге стонали и с трудом удерживали равновесие на самом краю горной тропы. Боцман, наверное, и в самом деле закрыл бы глаза, но «селямы» заставляли его вежливо кланятся встреченым путешественникам. Это были магометанские паломники из Восточного Туркестана, которые из родного Яркенда направлялись в священный город мусульман – Мекку [101] . Паломничество в Мекку занимало в обе стороны около одиннадцати месяцев, поэтому они ехали со всем своим скарбом, упакованным в большие мешки. На мешках сидели женщины, с головой укутанные в обширные белые покрывала. Из-под покрывал любопытно сверкали черные, раскосые глазки. Мужчины, держа лошадей под уздцы у самой морды, чтобы они стояли спокойно, приветствовали путешественников. Магометане из Яркенда одеты были в долгополые, подшитые мехом кафтаны, на голове носили шапки с меховыми околышами, а на ногах высокие, мягкие сапоги. Они торжественно кланялись, складывая руки на животе, и говорили «селям», хотя кланяться им было нелегко из-за беспокойства лошадей. Наши путешественники отвечали на приветствия и, несмотря на то, что разминуться с чужим караваном было очень трудно, с интересом рассматривали жителей далекого Туркестана. Они дивились их отваге и предпринятому рискованному путешествию. Сколько же паломников гибло во время этого длинного, опасного пути?

Несколько дней караван шел вдоль бурного, прорезающего горный хребет, ручья Драс. На ночлег путешественники задерживались среди каменных осыпей, которые были настоящим царством сурков [102] .

Буддисты верили, что души умерших злых людей после смерти переселяются в сурков. Местность просто кишела этими грызунами, так как суеверные тибетцы их не трогали, а от медведей сурки спасались сами. Умные животные напомнили Томеку встретившихся ему в Мексике луговых собачек [103] . Желая получше рассмотреть азиатских сурков, Томек и боцман во время очередного постоя подкрались к жирующему стаду. Им удалось даже окружить одного из зверьков. Сурок, очутившись в ловушке между крупными валунами, не собирался сдаваться. Он перевернулся на спину, защищался острыми когтями и с бешеным отчаянием хватал зубами палку, которую подсовывал Томек.

Развести костер удавалось далеко не на всех привалах. Дело в том, что единственным топливом здесь было растение терескен, по внешнему виду напоминающее укроп. Стебли этого растения многие животные употребляли в пищу. В них содержалось масло, пахнувшее, как камфара. Насыщенные этим маслом свежесрубленные, зеленые растения горели значительно лучше, чем сухие.

Пандит Давасарман был неоценимым организатором, и поэтому караван довольно быстро прошел вдоль берегов Суру и достиг единственного здесь городка, в котором был скромный базар и маленькая больница. Отсюда уже недалеко было до Каргила, первого поселения буддистов, выдвинутого дальше других на запад.

Проходя по долине Вакка, путешественники увидели буддийский монастырь, построенный на высокой скале. В этом монастыре находились ламы-красношапочники. Подобно их тибетским братьям – желтошапочным ламам, они подчинялись Великому Далайламе, находившемуся в Лхасе. Пандит Давасарман превосходно знал все уголки Тибета и рассказывал товарищам по путешествию про жизнь лам, которые никогда не расстаются с молитвенной мельницей и четками. В каждом монастыре находилась небольшая группа лам, занимавшихся исключительно отправлением религиозных обрядов, тогда как большинство членов монастырской общины было занято на тяжелых хозяйственных работах.

Проходя через городок, караван углубился в лабиринт опрятно построенных глиняных домиков с плоскими крышами. На крышах торчали высокие жерди, увешанные белыми тряпочками [104] и черными хвостами яков. На крышах сидели в полном молчании, словно погруженные в глубокие раздумья, мужчины, одетые в теплые кафтаны и шапки с наушниками. Заметив караван, они важно вставали, выкрикивали только одно слово «джуле!» [105] , потом наклонялись вперед, поднимали вверх большой палец правой руки и вываливали язык на подбородок.